Вы в курсе, что когда с кем-то долго общаешься, и становишься с ним... совместимым что ли. Или... привязываешься к нему, он становится родным. В общем, когда этим "людям" плохо, мы всегда начинаем испытывать чувство вины. Это синдром матери и ребенка. Это я так называю, как оно в психологии называется мне неизвестно. Так вот, про чувство вины... когда такое происходит, когда твоему другу плохо мы пытаемся себя поставить на его место. Чтоб нам тоже было плохо. Мы чувствуем вину за то, что у других произошло совсем не по нашей вине. Да, мне сейчас плевать, потому что эту запись все равно никто не увидит. Вот так. Например когда люди переживают сильное потрясение, когда им плохо мы поддерживаем. Но когда люди замыкаются на своей боли мы уже не способны поддержать, потому что мы не они. Нам хочется, чтоб все были счастливы. Нам самим всегда хочется быть счастливыми. И когда дорогой нам человек начинает "терять лицо" мы злимся. Я злюсь. Потому что дорогой мне человек за два года превратился в потребителя. Я сравниваю себя и ее, потому что мы обе пережили потерю близкого и дорогово нам человека. Я отца, она парня. Я сравниваю не степень боли. А то, как оно повлияло на наше восприятие мира. Она стала вести себя так, словно завтра умрет. Она стала цепляться за все материальное в этом мире: внешняя красота, деньги, ночные клубы, и так далее. Я отделилась от всего земного. Ну, почти. И когда ее изменения стали давить на меня, я стала агрессивно ко всему относиться. Потому что если меня и привлекали ночные клубы, то не как цель. Я в них так ни разу и не был. Я много чего не делал в своей жизни. И не жалею. Она стала вести себя так, словно "в жизни надо попробовать все". Это не так. Не надо терять себя за всеми этими "проблемами". Она себя потеряла. Она потеряла всех друзей, которые ее ценили и уважали. И мне правда больно. Больно от того, что во всем она винит меня и мое "дурное влияние". Когда ей особенно плохо она бегала на мой дневник, чтоб доказать себе, что кому-то бывает хуже. Чтоб пожалеть себя, найти на дневнике информацию, которая будет доказывать что я зло. И она находила такую информацию, потому что дневник это средство разряжения. В него я записываю все то, что меня волнует на данный момент. И все это всегда происходит в грубой форме. Если бы я все это выплескивала не здесь, а в лицо, все было бы совсем по-другому. Да, бля, опять вспомнился Ирдис с этой самой фразой. Когда он судил обо мне по тому, как я выражаюсь здесь, на дневнике. А я сказал, что это далеко не вся правда. Например, самые волнующие меня вопросы я не выкладываю в дневнике. Это Тэль, сны про мужчин с двумя пенисами, моя половая жизнь. Это те вещи, которые я держу при себе. Вещи, которые даже мне непонятны. Не, со снами о двух пенисах я уже разобрался. А вот в моем отношении к друзьям, и отношении друзей ко мне. Это я опускаю. Или тот случай про дедушку. Когда я молчал и злился на себя. НА СЕБЯ за то, что у дедушки рак! Прекрасно зная, что моей вины в этом уж точно нет. И я злился, боялся. И так далее. Поэтому читая мой дневник нельзя представить правильное мое отношение ко всем кого я знаю. Нельзя правильно понять меня. Я всегда использовал дневник как отвлечение от злости. Мая мама мыла посуду, когда злилась. А я пишу дневник. Когда злюсь. Все приятные моменты остаются при мне. Все плохое я отпускаю. С этой стороны можно назвать меня оптимистом. Как и сказал Скивальд. И когда мы с Кэтой расстались, когда она послала меня далеко и на долго, я долгое время думала, что она опомнится, что придет и скажет, что все это на нервах, на эмоциях, и так далее. Но когда она начала "сать в ботинки" я не выдержал. Одно дело злиться, и уйти. Но совсем другое постоянно оглядываться, и стараться впихнуть "палки в колеса". Если мне память не изменяет, я к ней не лез. Ни на дневник, ни в жизнь. А она лезла. В итоге я не выдержал, послал гневное письмо по мылу. Послал на хуй Антона (терпеть не могу это имя, хотя человек за ним прекрасный). И теперь все обернулось так, как оно есть. А есть оно так, что я зло, а все остальные "жертвы моего произвола". И объясняться я уже не собираюсь. Когда я попытался - меня слушать не стали. Все всегда слушали кого угодно, но не меня. Особенно если это касалось именно меня. Почему людям так сложно спросить "источник", вместо того, чтоб расшифровывать "сломанный телефон"?